Партия пенсионеров России

Кроме того, депутаты рассмотрят идею наказывать рублем журналистов и СМИ за распространение fake news, но если в данном случае можно хотя бы понять, что имеется в виду, то что такое «явное неуважение» – неясно совсем. Пока законопроект рассматривается в Общественной палате и СПЧ, где предварительно назвали инициативу непродуманной и указали на то, что такие идеи нужно заранее обсуждать с обществом, а уже потом вносить в Госдуму. Впрочем, как с обществом ни «обсуждали» пенсионную «реформу» – все равно пришли к одному. И тут может быть то же самое.

Свое «явное неуважение» к тому, как «охранительские» порывы все больше превращаются в комедию, в которой государство и общество живут в параллельных измерениях, для Накануне.RU высказал журналист, экс-член Совета при президенте по правам человека Максим Шевченко.

– Как смотрите на такую инициативу?

– Что такое «неуважение»? Что это за юридическая формулировка? Как можно оценить «неуважение»? Вот, например, карикатура – это уважение или неуважение? Если неуважение, то, таким образом, многие зарубежные издания, которые рисуют карикатуры, изображая Россию в виде медведя, или двуглавого орла, или Путина – проявляют неуважение? То есть подспудно законодатели объявили войну всем карикатуристам мира! Ну, это их право…

Верноподданнический и охранительный маразм не знает границ.

– А если будет формулировка, связанная именно с оскорблениями?

– Тут тоже непонятно, что обсуждать. Оскорбление – это ведь тоже относительная вещь… Кого-нибудь назовешь «звездочет», он оскорбится, скажет: «Я не звездочет, я астроном».

Или вот есть мы, журналисты. Нам скажут – эй, вы, писаки – вот мы оскорбились, а они «попали на бабки», получается? А по сути, что такое оскорбление? Оскорбление – это внутренние эмоциональные переживания человека.

– Тогда зачем все это нужно?

– Это все пиар-копошения, попытка показать себя такими важными государственниками и значительными политическими персонами, которые заботятся якобы о государстве. Принимая одной рукой пенсионную «реформу», залезающую в карман огромному количеству россиян, они одновременно надувают щеки и пытаются показать, какие они важные охранители столпов и твердынь. Это комедия какая-то.

– Может быть, хотят просто запретить критику?

– Им критика никогда не мешала. Хотят – слушают, не хотят – не слушают, какая им разница? Как критика влияет на их законопроекты?

Хоть раз что-то, что критиковал народ, чего народ не хотел, против чего были демонстранты, даже соцопросы – разве подвигали их на принятие не того, что им прикажет принять начальство? Конечно, нет.

– И при этом они спокойно могут высказаться про то, что «государство ничего не должно», и за это получат только выговор…

– Есть прекрасное определение «классовое самосознание» – это классовое сознание угнетателей и паразитов, которые захватили власть, пробрались наверх разными способами – кто криминальными, кто коррупционными, кто через постель (и женщины, и мужчины, кстати). И они ощущают себя правящим классом. Это нормально для них.

Как Володин сказал, что Россия есть Путин, вот поэтому жизнь Путина – это история Россия. И история жизни всех, кто ему клянутся в верности, заглядывают в глаза по-щенячьи, – это и есть история России. Это называется «самосознание класса угнетателей».

У нас сформировался класс угнетателей и паразитов. А угнетенные – это большая часть населения.

– Кажется, вы только что высказали «явное неуважение»!

– Неуважение я им выскажу в лицо с удовольствием в любой момент. Хотя отдельных людей я уважаю, которых хорошо знаю лично.

– И все-таки – протащат этот законопроект или спустят на тормозах?

– Если начальство скажет – любой законопроект сразу принимают. Эти инициативы – какая-то сплошная комедия. Большая часть страны уже давно живет параллельно этому государству, и так, видимо, и будет дальше жить.