Борис Божнев
Мифы и репутации
Подслушано на радио «Свобода»
http://www.svoboda.org/audio/27780103.html — Нажми ссылку: Слушай и Читай
Замечательный Интелллект и Голос отечественного видео
Андрей Юрьевич Гаврилов
Мифы и репутации — программа радио Свобода
Иван Никитич Толстой
Обозреватель РС. Сотрудничает с РС с 1988 года. С 1995 года – в Праге.
Редактор и ведущий программ«Поверх барьеров. Мифы и репутации». Историк РС. Автор цикла из 50 радиопрограмм, посвященного истории РС («CD-Rom «Полвека в эфире»).
Родился в 1958 году в Ленинграде, закончил русское отделение филфака ЛГУ, был редактором в журнале «Звезда», преподавал в СПБГУ, Полиграфическом институте и других вузах. Автор книг «Курсив эпохи» о русской эмиграции и «Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между ЦРУ и КГБ».
Авторская страница — «Герои Ив.Толстого»
Все статьи автора — http://www.svoboda.org/author/13.html — Полюбопытствуйте
«Уж был в тумане облик Отчий…»
Уж был в тумане облик Отчий.
Предсмертная пронзила дрожь,
Когда раскрыл великий зодчий
Свой мудрый и простой чертеж.Он снова спас меня от смерти,
Благой и благосклонный друг,
И точным циркулем он чертит
Мой тесный бесконечный круг.И я, ликующий безмерно,
Вошел и, став в своем кругу,
Смотрю на этот контур древний –
На плоскость, хорду и дугу.Сменяя смертное томленье
На крепкий труд великих дней, –
Не нас, не нас страшит паденье
И грохот мировых камней.И я, начавши созиданье,
Его продолжу средь высот,
И тяжкое земное зданье
Свой купол к небу вознесет.О, будь не милостив, но строже,
И дай свой замысел постичь –
Для будущей храмины Божьей
Я – первый праведный кирпич
***
По кладбищу хожу веселый,
С улыбкой светлой на губах,
Смотря как быстро новоселы
Устроились в своих гробах.
На кладбище всегда веселье —
Ко всем, кто бесприютно жил,
Пришел на праздник новоселья
Живущий выше старожил.
***

БОРИС БОЖНЕВ ЭЛЕГИЯ ЭЛЛИЧЕСКАЯ(Избранные стихотворения)
БОРЬБА ЗА НЕСУЩЕСТВОВАНЬЕ (1925)
«Когда солдат встречается с солдатом…»
Михаилу Эпштейну
Когда солдат встречается с солдатом,
И отдает ему по-братски честь —
Хотя различны их рождении даты,
Но смерть для них одна и та же есть.
А водолаз, спустившись с водолазом
По двум канатам на морское дно,
Там трудно дышат однородным газом,
Хотя у них дыханье не одно.
Когда матрос встречается с матросом,
Как ни была б полярна их земля,
Они легко без слов и без вопросов
Прочтут на шапках имя корабля.
А дерзкий вор, уговорившись с вором
О днях удачных и опасных краж,
Сообщнику покажет только взором
На магазин, на банк или гараж.
Когда рабочий говорит с рабочим,
Хотя бы и не из своей среды,
Их заставляет сблизиться короче
И общая усталость, и труды.
А два о чем-то спорящих ученых,
Различных догм, академий, тог,
Находят в цифрах неожесточенных
Спокойный довод и сухой итог
«Какая боль… Не воспаленье ль мозга…»
Какая боль… Не воспаленье ль мозга…
Температура – тридцать девять, пять…
Что это! иглы, бритвы или розга,
Или венец терновый, чтоб распять…
О, о, о… Иглы колют, бритвы режут
И розга резко рассекает лоб…
Острее, медленнее, глубже, реже…
Иметь бы морфий, сразу помогло б…
«Ах, бабочка между домами…»
Сергею Есенину
Ах, бабочка между домами
Летала пред моим балконом,
И я — но это между нами —
Приветствовал ее поклоном.
Мне было так темно и душно,
Что я, следя за нею взглядом,
Хотел оставить равнодушно
Балкон и полететь с ней рядом.
Пускай нас понесет ветрило,
Прохладное под облаками,
И я держался за перила
Слегка дрожащими руками.
А если не свершится чуда,
То нижние увидят ставни,
Как выбросившийся отсюда
Я камнем упаду на камни.
Но бабочка взлетела выше
На крылышках светлозеленых,
И скрылась на соседней крышей,
Не видя моего поклона…
«На некрасивых девушек и женщин…»
На некрасивых девушек и женщин,
Друзья, смотрите проще и нежней.
Мужчины любят их слабей и меньше,
Им чистый взгляд дороже и нужней…
А всех одетых бедно, не по моде,
И всех немного слишком старых дев
Пускай ваш взгляд прелесными находит,
Обняв, ощупав, обласкав, раздев…
«В толпе я смерть толкнул неосторожно…»
В толпе я смерть толкнул неосторожно
И ей сказал: pardon, mademoiselle…
Она в костюме скромном и дорожном
Шла предо мной, как легкая газель…
И я увидел — косточки в перчатках
Роняют зонтик… Но проходят все…
Нагнулся я и поднял зонтик гладкий,
И смерть шепнула мне: merci, monsieur…
«Собака кошку ненавидит…»
Собака кошку ненавидит
И гонится за ней везде.
А нас любви учил Овидий
И Тютчев – роковой вражде.
Животные, грызясь немудро,
Дружны бывают иногда.
И за любовью златокудрой
Есть сребровласая вражда.
Хозяйского не слыша гласа,
Животные грызутся вновь.
А за враждою златовласой
Есть среброкудрая любовь.
Собака кошку ненавидит
И не щадит ее нигде.
А нас любви учил Овидий
И Тютчев – роковой вражде…
«Пишу стихи при свете писсуара…»
Пишу стихи при свете писсуара,
Со смертью близкой все еще хитря,
А под каштаном молодая пара
Идет, на звезды и луну смотря.
Целуются и шепчутся… Ах, дети…
А я не знаю, что совсем здоров,
Куда глаза от объявлений деть и
Все думаю – как много докторов…
Проходит пара медленно и робко
Чрез лунный свет и звездные лучи,
А я в железной и мужской коробке
Вдыхаю запах лета и мочи…
Вздыхают и задумались… Ах, кротко…
А я стою, невидимый для них,
Над черною и мокрою решеткой
Все думая – как мало не больных…
Журчит вода по желобкам наклонным
И моет дурно пахнущий фонтан,
Но безразличен городским влюбленным
И я, и смерть, и городской каштан…
«Вы – Михаила Лермонтова брат…»
Александру Кусикову
Вы – Михаила Лермонтова брат.
Да, Вы его наследник самый ближний.
И верьте мне – я более чем рад
Так близко знать Вас в современной жизни.
В расцвете лет убит был Михаил,
И Вы – последний представитель рода.
О, Байрон тоже Вашим братом был:
В семье не без небесного урода.
Увы! погиб и он в расцвете лет,
И я боюсь за Вас, за фаталиста —
Вы трубку держите, как пистолет,
Как пистолет дымится трубка мглисто.
И пахнет порохом табачный дым,
За дымом — горы сумрачные стынут,
И под рассветным облаком седым
На камне ждет, кого-то ждет Мартынов.
А на стене у Вас висит ковер,
Мне чуждого, Вам близкого Кавказа,
И он для Вас цветист, как разговор,
Но для меня он страшен, как проказа…
Кавказ! Кавказ! О, снежная струна,
Не тающая на российской лире,
И под рукой у Вас гремит она,
И грозным эхом повторится в мире.
О, смутно постигает тот, кто вник
Во звуки Вашей яростной музыки,
Что нас ведет незримый проводник
Наверх по скалам роковым и диким…
Кавказ! Кавказ! О, ледяной хребет
Великих, средних, небольших поэтов,
И я даю Вам клятву и обет
Подняться с Вами к холоду и свету.
И я, и я бессмертным льдом согрет,
Его сверканьем ослеплен навеки…
Но должен я закончить Ваш портрет:
Пейзаж еще не видят в человеке.
Лицо… О, мраморные нос и лоб,
И золотые волосы и брови…
Но я не знаю, что сломить могло б
Сталь и железо Вашего здоровья.
И тело… Статен, невысок, нетолст,
Но как ни берегите и ни мерьте,
Ах, только фотография и холст
Его спасут от старости, от смерти.
Походка… Так идет спокойный зверь,
Так против волн плывет большая лодка,
Так движутся часы — прохожий, сверь –
Так волочится с каторжным колодка.
И жесты… Этот плавен, этот груб,
А этот полон грации несветской,
И складка умных мужественных губ
Вдруг содрогается в улыбке детской.
Душа… О, слово дивное душа…
Его произносить легко и страшно…
О, тень бумаги, тень карандаша,
О, белый мир бумаго-карандашный…
Портрет закончен… Вы на нем живой,
И Вас узнают все, кто знал когда-то…
Мне радостно, но, труд закончив свой,
Я ставлю не сегодняшнюю дату —
О, в комнату отеля де ля Плас,
Где после нас живут чужие люди,
Моя душа зачем-то повлеклась…
Я Вашим другом был, и есть, и буду.
«Неблагодарность — самый черный грех…»
Неблагодарность — самый черный грех.
Не совершай его, и будешь светел.
Никто не в праве мне сказать при всех:
Ты на добро мое мне чем ответил…
Никто… И, совесть, ты — почти чиста…
Число друзей моих, мужчин и женщин,
Живых и умерших, да, больше ста,
Врагов же — пять… а, может быть, и меньше…
И не должник я… Никому, ни в чем…
Я все отдам за нежности крупицу…
И, сам больной, был для других врачом…
О, каплю жалости, чтоб мне напиться…
Любовниц милых и святых подруг,
Любивших, отошедших… все бывает…
Пусть далеки они… Но сразу, вдруг…
Ах, ничего то я не забываю…
А ты… Ты ангел или человек,
Меня спасавший делом и советом…
Я был бы мертв… О, жизнь не для калек…
Я жил и счастлив… О, не чудо ль это…
Не знаю… Плачу и благодарю
За помощь в прошлом, верность в настоящем,
Ночь творчества и чистую зарю
Светлеющую надо мной, не спящим…
«И есть борьба за несуществованье…»
И есть борьба за несуществованье,
За право не существовать – борьба…
О, неживое мертвое названье,
О, неживая мертвая судьба.
Существованье слабым не под силу,
И вот – борьба, чтоб не существовать…
Я побежден… Меня не подкосило
На не похолодевшую кровать.
http://www.maxima-library.org/opds/b/61797/read
*********************************************************